В президентских выборах 1996 года принимал участие предприниматель-миллиардер Владимир Брынцалов. Когда у него спрашивали про политическую ориентацию, он отвечал так:
«Ориентация у меня одна много лет. В пионерах не был, в комсомол принимать не хотели, в партию был вступить вынужден – чтобы делать карьеру. В 1980 году меня исключили за «мелкобуржуазные тенденции». Я стал разводить песцов, занялся пчеловодством. 17 лет работаю на себя – и вот видите результаты. Представьте себе, что 80 лет наша страна работала бы на себя, а не боролась бы с Америкой…»
Продолжаем чтение ретро-газеты «Предприниматель» за 1996 год.
ЦОЙ, НО ДРУГОЙ
В тот же год были выборы и губернатора Хабаровского края, но тогда эта должность называлась так — глава администрации края. Кандидатов, кроме Виктора Ишаева, было много, например, коммунист Валентин Цой. Выход из экономического кризиса он видел в деприватизации.
Неграмотная приватизация, по его мнению, привела к катастрофе. Смена владельцев предприятий не привела к притоку инвестиций. На заводах по-прежнему висели долги. Вот Цой и предлагал продавать акции государству на сумму долгов. Частная собственность вроде как остается, но мудрые указания будет давать уже государство. Откуда появится мудрость в виде средств на инвестиции, Цой не уточнял.
НЕ ЯВИЛСЯ — ПЕРЕДОВЕРИЛ
Порога явки в 1996 году на выборах тоже не было, и даже не был предусмотрен второй тур, то есть победителем становился кандидат набравший простое большинство голосов.
Зампредседатель краевого избиркома Валентина Сяваева комментировала это так:
«Скажите, почему активный избиратель, который участвует в голосовании, должен страдать из-за того, что кто-то своим правом не воспользовался? Если кто-то не явился на выборы, то значит, что он передоверил свое право тем, кто пришел».
![О тех, кто не ходит на выборы, о позорящих Россию и о грустных и обиженных комсомольчанах – рассказала газета «Предприниматель»](https://komsagram.ru/wp-content/uploads/2024/03/image-700x525.png)
УКРАДЕННЫЙ ЗАВОД
Александра Шулепова друзья называли «камикадзе». Потому что стал генеральным директором Сернокислотного завода. Журналист Вадим Галов взял у него интервью, в котором директор рассказал об особенностях химического производства.
«Раньше завод выпускал серную, техническую, аккумуляторную, борную кислоты, перборат натрия, борогипс. Но особенность нашего завода такова, что его мощности нельзя уменьшить в 2-3 раза, реагируя на потребности рынка. В этом то и вся проблема».
Поэтому с 1992 года производство было остановлено, но завод работал, выпуская товары народного потребления. Например, бочонки для пищевых продуктов, а также три вида удобрений. Чтобы запустить производство заново, нужно было вкладывать деньги, потому как всё, что можно было украсть — украли. Концов не найти.
И, тем не менее, директор-камикадзе видел у завода «огромные перспективы». Видел он их в наличии в регионе сырьевой базы и в практически полном отсутствии конкурентов. Думал о том, что в «21 веке сюда придет газ и можно будет его перерабатывать в азотные удобрения». К светлому будущему готовился, выделяя деньги на научно-исследовательскую работу.
Но что-то пошло не так, и нам от Сернокислотного завода остались лишь развалины и шламонакопитель борогипса, создающий экологическую угрозу.
РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ
Оказывается, был в городе и Авторемонтный завод. Как пишет газета, став акционерным обществом, от смены хозяина он ничего не выиграл. Наоборот едва не стал банкротом.
«В пустых и гулких цехах гулял ветер и стоял страшный холод».
Но именно в этом время нашлись желающие приобрести контрольный пакет акций предприятия. Генеральным директором стал Геннадий Дьяченко. Он рассказал о том, что завод привлек своей компактностью. Многие предприятия разорялись только на обеспечении огромных советских цехов теплом и энергией.
Как и все, завод производил товары народного потребления, но занимался и прямой деятельностью — шлифовали коленвалы, растачивали цилиндры. Сейчас предприятия, конечно же, не существует. Думаю, что многочисленные автосервисы вполне справляются с задачей авторемонта.
ДОБАВЬТЕ НА РЫБКУ?
Рыбопромышленный комбинат тоже стал акционерным обществом. 51% акций было у коллектива, 17% — у «Дальнефти» и 31% — у городского фонда имущества. Директор Юрий Бражников понимал, что работая по-старому, жить лучше не получится. Сетовал на то, что у комбината до сих пор нет отдела маркетинга. Говорил, что «наша продукция – не железо, которое может лежать годами, ожидая покупателя».
Надеялся найти инвестора, чтобы организовать консервное производство. Но признавал, что отсутствует хороший бизнес-план, без которого инвесторы не придут. Не говоря уже про экспертную оценку такого плана, на которую надо всего 40 миллионов, но их у предприятия нет.
Из-за общей низкой платежеспособности вкусную рыбку позволить себе мог не всякий. А вот раньше, сказал директор, все пищевые предприятия государством дотировались, поэтому и цены на продукцию были символическими. Комбинат в условиях рынка также не выжил.
ВЫ Ж РОССИЮ ПОЗОРИТЕ!
Многие дальневосточники знают, что «девушка» по-китайски будет «куня», а мужчина — «карефана». Или что «хао» это – хорошо, а «лу хао» – плохо. Откуда такие познания? Конечно, с вещевого рынка. Журналист Нина Доронина рассказала о том, как в 96-ом в Комсомольск приехала группа китайских челноков и стала демпинговать. Покупатели радовались, а местные бизнесмены кляли конкурентов на чем свет стоит.
В статье рассказана история о том, как у одной из китаянок лопнула посреди улицы сумка. Неплохо одетые, с виду приличные женщины стали хватать выпавшие вещи и засовывать в сумку. Себе. А один из оказавшихся рядом милиционеров даже пнул сумку. Хорошо, что вмешались другие прохожие: «Что же вы делаете, вы же Россию позорите!».
Спасительницам торговка рассказала о том, почему они продают вещи так дешево. Потому что им, жителям китайской деревни, надо быстро все продать и успеть вернуться до начала сельхозработ. А деньги нужны на велосипед, новую крышу, новую одежду для многочисленных детей.
ГРУСТНЫЕ И ОБИЖЕННЫЕ
В 90-ые российские и американские студенты часто ездили друг к другу по обмену. Американка Лиза Швамкруг провела целое лето в русской семье. Помогала по хозяйству и изучала язык. О Комсомольске говорила так:
«Красивый, славный город. Много зелени, величественная река. Все люди живут в многоквартирных домах, это похоже на Чикаго. Но вот дороги… Дома я вожу спортивную машину, а тут не смогла сесть за руль».
Лиза рассказала, что ее родители в США мало времени тратят на приготовление еды, пользуясь фаст-фудом.
«Все без исключения в Америке ходят в рестораны, закусочные, бистро. Здесь русская мама все время на кухне. Здесь все хозяйство ложится на плечи женщины, а в Америке работу делят на всех или платят кому-то за уборку».
Американка чувствовала проблемы комсомольчан, знала про отсутствие работы и невыплату зарплаты. «Люди выглядят грустными и обиженными», говорила она, добавляя, что это напоминает времена американской депрессии. Обещала скучать по Комсомольску.